В один из наших вечеров, Алиса предложила сходить мне на маяк.
– Ты ведь там ни разу еще не был, – сказала она, улыбаясь.
Я согласился. Из-за плохих погодных условий, вылеты на завтра были отменены, и я был свободен на весь день. Одевшись в теплую куртку, джинсы и кроссовки, на следующее утро я зашел за Алисой.
Дурное предчувствие не покидало меня с самого моего пробуждения. Я не мог понять, с чем это связано, и старался заглушить внутренний голос мыслями о дне, полностью проведенным с любимой девушкой. Никогда раньше я не испытывал таких чувств к другому человеку. То, что она – моя вторая часть, не вызывало у меня никаких сомнений. Именно часть, а не как у других – половина. Алиса была в хорошем настроении. На ней были теплый спортивный костюм красного цвета.
– Ну что, готов к походу? – она поцеловала меня в щеку.
– С тобой хоть куда, – ответил я, моментально забыв про терзавшую меня с самого утра тревогу.
На улице дул сильный ветер. По радио говорили, что возможен сильный шторм, поэтому, все корабли, сегодня стояли на якорях. Мы начали подниматься по узкой дороге в гору. До самого маяка было примерно пять километров.
– Никакой транспорт туда не ходит. Да, в принципе, он и не нужен. На маяке никто не живет, кроме хранителя. Он раз в месяц спускается в город за провизией, а потом весь месяц больше не показывается. Самые любопытные иногда туда ходят. Но на сам маяк не заходят. Боятся. Вообще, вокруг этого места ходит много странных историй.»,- рассказывала Алиса по дороге.
Город остался внизу. В одну сторону от того места, куда мы поднялись, шла дорога на сам маяк, она была выложена из небольших камней, как будто мостовая. В другую сторону тоже была дорога. Она была обычной и вела на большое, открытое плато. Мы пошли в его сторону. Если бы край земли существовал, он выглядел бы именно так. Бесконечный океан внизу и бесконечное небо вверху. Мы уселись на самом краю, свесив ноги в пропасть.
– Прямо край земли, – сказал я, выдохнув.
– Да, да, да, именно он, – Алиса смеялась. Эта черта нравилась мне в ней больше всего. Она была бесконечно счастливым человеком и всегда улыбалась. Ее улыбка светилась так ярко, что согревала и успокаивала всех, кто ее окружает.
– Знаешь, с моим приездом в Карай, мне все чаще кажется, что это какой-то другой, не реальный мир. Здесь все не такое, как в столице. Как будто – я в параллельной вселенной.
Алиса посмотрела на меня сквозь свою улыбку:
– Я думаю, что весь мир не реальный, а наши души просто кристаллы. Мы живем в этом мире, что бы создавать на них, своих кристаллах-душах, как можно больше граней.
– А зачем нами эти грани? – я с удивлением смотрел на нее.
– Как зачем? Чтобы стать светом. Стать светом – смысл кристалла. Наверное, у кого-то совсем другой смысл. Но я кристалл, и я хочу быть светом, – она опять засмеялась.
– Значит, светом, – я повалил ее на спину и поцеловал, – для меня ты самый, что ни на есть яркий и теплый свет.
Мы еще немного посидели, обсуждая смысл жизни и прочие мистическо-философские вещи. Как выяснилось, я в них не очень-то верил. Алиса же, наоборот, утверждала, что мир полон вещей, о которых мы просто даже не догадываемся. Время неуклонно приближалось к вечеру, и нам пора было собираться. Но вдруг погода резко ухудшилась. Ветер набрал звенящую силу, все вокруг потемнело, собирался дождь. У нас не оставалось выбора, кроме как переждать непогоду на маяке.
Мы быстро собрали вещи и побежали по дороге – мостовой в сторону мигающего огня. Маяк уже был зажжен. Добежав до двери, мы постучались. Через короткое время раздались шаги, замок заскрипел и нам открыли.
– Здравствуйте! – я первым зашел в помещение, чем-то напоминающее прихожую – не разрешите ли вы нам переждать непогоду у вас? До города нам уже не успеть.
В помещении царил сумрак. Высокий мужчина в черной одежде указал нам в сторону комнаты, из которой доносился треск от горящих дров:
– Конечно, проходите. Извините за беспорядок, ко мне не часто приходят гости.
Мы прошли в комнату и уселись возле камина, в ней тоже царил полумрак. Свет исходил только от огня и небольшой настольной ламы на письменном столе.
– Приготовить вам чаю? Меня зовут Вадим, – представился хозяин.
– Да, мы будем вам очень признательны. Я Алиса, а это Гай, наш летчик.
Я повернулся и встретился взглядом с мужчиной, это был тот самый человек, который когда-то спас мою жизнь в обмен на некую услугу. По спине у меня прополз холодок. Да-да, это был именно он, и он тоже меня узнал. Узнал сразу, с первого взгляда, но не подал виду. Убедившись по выражению моего лица, что память меня не подвела, он отправился на кухню.
Что-то гнетущее и тяжелое расползлось внутри меня. Главное собраться и делать вид, что ничего не происходит. Чтобы отвлечься, я начал рассматривать комнату. Кроме камина и письменного стола в ней находились еще красный диван, коричневый комод и пианино. На комоде стоял проигрыватель, очень старый, такие сейчас уже не выпускают. Вокруг него беспорядочно были разбросаны пластинки. Если честно, раньше, мне ни разу не приходилось слушать музыку с пластинок. В столице проигрыватели считались уже устаревшей техникой. Встретить их можно было только в музее, да у какого-нибудь старика в глухой деревне.
Алиса тоже заметила проигрыватель.
– Ух, ты!! Смотри, настоящий!!!! – она встала и прокричала в сторону кухни, где уже засвистел чайник,
– Вадим, можно я поставлю какую-нибудь пластинку???
– Да, конечно, чувствуйте себя, как дома, – ответили оттуда.
Девушка достала пластинку из упаковки, на которой была нарисована мозаика из синих и желтых ромбов. Заиграл Эннио Морриконе «Ветер плачь».
– У вас хороший вкус, – Вадим вернулся в комнату с подносом.
На нем стояли три кружки, чайник оливкового цвета, и вазочка с сушеными фруктами. Поставив все это возле камина, он уселся рядом со мной.
– Угощайся, – я посмотрел в его глаза и не разглядел в них никакой угрозы. Наверное, я просто сам себя накручиваю, и все это – просто странное стечение обстоятельств. Он налил горячего чая в кружки. Алиса присоединилась к нам.
– Это один из моих любимых композиторов, и мне кажется, он очень подходит к этому вечеру. На улице уже не просто гудел ветер, он срывал последнюю листву с деревьев, скрипел ставнями и силился проникнуть в дома через трубы и щели, качал корабли на пристани, отчаянно пытаясь снять их с якорей и выбросить в открытое плаванье. Раскаты грома становились все громче, и дождь с силой барабанил по крышам. В комнате же было тепло и очень уютно. Чай с привкусом чернослива и кураги согрел нас своим теплом изнутри. Я расслабился и отбросил дурные мысли.
– И почему к вам все так боятся приходить, – спросила Алиса, – мне кажется, что вы очень хороший человек.
По лицу Вадима скользнула улыбка.
– Не знаю. Наверное, городу нужна какая-нибудь страшная тайна. И они превратили в неё маяк. В принципе, я не расстраиваюсь, жить в одиночестве давно уже стало моей привычкой.
– А жена, у вас есть жена? – Алиса продолжала расспрашивать мужчину
– Да нет, как-то не везет мне с женщинами. Может, ты пойдешь за меня? – он вопросительно взглянул на девушку.
– О нет, нет, она моя, – вмешался в разговор я, – занята, так сказать.
– Ну, вот видишь, говорю, не везет, – он наигранно расстроился.
– А вы приходите в город к нам, в гости, сходим, погуляем, я познакомлю вас с подругами, – предложила Алиса.
– Я подумаю, но сомневаюсь, что кому-нибудь из ваших знакомых молодых особ захочется торчать всю жизнь на этом маяке. А я уже так привык к этому месту, что совсем не хочу покидать его.
Заиграла «История любви», и мы все погрузились в молчание, наблюдая за огнем в камине. Тяжело, наверное, жить тут одному всю жизнь, думал я. Я бы точно не смог, свихнулся бы и одичал.
Я любил свободу больше жизни.
– Думаю, до утра шторм не уляжется, – Вадим первый прервал молчание, – оставайтесь здесь.
Мы согласились. Выбора у нас все равно не было. Я помог разобрать диван. Хозяин достал нам из комода чистое белье:
– Устраивайтесь, я пойду в верхнюю комнату, надо поработать. Все равно, пока погода не успокоится, ложиться мне нельзя. Нужно следить, чтоб прожектора не погасли.
Он пожелал нам спокойной ночи и по винтовой лестнице поднялся наверх. Алиса расстелила нам постель, и мы легли. Пластинка закончилась, иголка поднялась, и в комнате, кроме тишины стал слышен только гром на улице и наше дыхание.
– Поставь еще что-нибудь, – попросила меня подруга, укрываясь теплым пледом. Я встал и просто перевернул пластинку, выбирать что-то другое мне не хотелось. Заиграл «Одинокий пастух».
– Так подойдет? – поинтересовался я. – Да, конечно, – ответ был дан уже практически сквозь сон.
Только сейчас я понял, почему в комнате такое странное освещение. На стенах не было ни одного окна.
– Тут нет окон, – поделился я своим наблюдением.
Мне никто не ответил. Алиса уже крепко спала, устав после нашего сегодняшнего приключения. Мне же не спалось. Еще немного посидев у огня, я решил все же поговорить с Вадимом. Лестница привела меня в небольшую комнату. В ней находилось множество незнакомых мне приборов с цветными датчиками, стрелками и графами. Вадим сидел за деревянным столом и что-то записывал в толстый журнал. Когда я вошел, он поднял голову:
– Не спится?
– Не спится.
– Ну, садись, он указал мне на кресло, стоявшее в углу комнаты, – наверное, хочешь поговорить?
– Есть желание, – ответил я, садясь в кресло. Оно было таким же красным, как и диван внизу.
– Я, конечно, не ожидал, что мы так скоро встретимся, – начал Вадим, – но раз уж так сложились обстоятельства, то придется раскрывать все карты, – на его лице стала проглядывать некоторая напряженность,- устраивайся поудобнее, разговор нам предстоит долгий. Я постараюсь все объяснить так, чтобы ты понял.
Ветер на улице не унимался. Я почувствовал, что проваливаюсь в какую-то бездну. Время снова начало замирать.
– Ты знаешь, что туман за Караем, это не просто туман, это что-то вроде стены. Как не пытайся проплыть вглубь, будешь упираться в невидимый барьер. Только черные киты, каждый год уходят сквозь него и потом возвращаются обратно. Чудеса, да и только.
Я молчал и смотрел в маленькое окошко, больше похожее на бойницу.
– Ну, так вот, – Вадим продолжал, – когда-то неуемная жажда пробраться сквозь туман разъедала меня изнутри. Однажды, я собрал вещи, взял лодку и поплыл в сторону океана. Но сколько бы я не менял курс и направление, меня все равно возвращало к границам Карая. И вот, когда еще один день поисков прохода закончился неудачей, и я собрался возвращаться домой, разыгрался шторм. Прямо такой же, как сегодня. Мою лодку мотало из стороны в строну, и, в итоге меня выбросило прямо на скалы. Щепки разлетелись во все стороны, а у меня оказались сломаны ноги. Я понял, что этот день мне уже не пережить. Но непонятно откуда рядом появился мужчина и предложил мне помощь, но только если я соглашусь на одно его условие. Я, прямо как ты, даже не стал дослушивать его и согласился. Он поднял меня и донес до этого маяка. Когда я очнулся, мужчина сказал мне, что на самом деле, от большой кровопотери я все же умер. Но, так как я дал ему свое согласие, то меня вернули к жизни, и теперь на ближайшие 100 лет я буду стражем на этом маяке.
– Кто вернул к жизни? – я, почему-то, даже не удивлялся рассказу Вадима, только чувство полной обреченности кошкой сворачивалось под ребрами.
– Стражи. Это не простой маяк. Это граница между нашим миром и миром в тумане. Стражи существуют уже много-много лет. Они всегда селятся возле тех мест, где океан граничит с материком. Стражи обладают большой магической силой. Иногда в тумане открываются окна, и незваные гости с той стороны могут проникнуть в этот мир. Наша основная задача вовремя их заметить и отправить обратно. Контракт с человеком подписывается на сто лет. После своей смерти он становится стражем и живет на отведенной ему территории возле границы. Но можно сократить срок, если найти нового стража.
– Так я теперь страж? – все вокруг стало напоминать мне кадры из фильма.
– Нет еще, чтоб им стать, тебе нужно умереть. Так что не советую затягивать со смертью, в шестьдесят лет я думаю, сложновато будет век сидеть в одиночестве.
– Не затягивать со смертью, – повторил я, каким-то чужим, не своим голосом.
– Да, именно, мне, если честно, уже надоело тут сидеть, пятьдесят шестой год как-никак.
– А что потом, после ста лет? – поинтересовался я у Вадима.
– Потом тебе будет дан еще один год человеческой жизни.
Продолжать разговор у меня не было сил. Я спустился вниз и вышел на улицу. Шторм почти успокоился, и красное зарево утра вставало на горизонте.