А ты не знаешь, кто я теперь?(2015-2017)

Космос

Ты выходишь на улицу, тихо, спокойно, идешь в метро.
Надо встретиться с мамой, подругу сводить в кино.
Написать свои планы на ближайшие пять с половиной лет:
Свадьба, дети, дом деревянный, раз в месяц мешок конфет…
Но тут тебя кто-то касается за плечо:
«Привет, долго не виделись». « Да давно».
«Ты торопишься? Может ко мне? У меня есть китайский чай.
Помнишь, под дождь за окном ты ночами со мной играл?»
И тебя не то чтобы накрывает, это же ты ушел,
Когда она в сотый раз бросала ключи и ножи на стол,
Когда она месяц в комнате не включала свет
и говорила: «Слышишь? Нас ищет время, но мы в темноте, нас нет»
Вот блин, как это не заметил, но ты уже у ее двери…
А за ней куча карт, кораблей и невидимые враги.
«Слушай, мне к маме, потом подругу вести в кино».
Она, понятливо улыбается, наливая тебе вино.
На подоконник садится, снимает медленно кофту: « Жарко».
А у тебя начинается изморозь между лопаток: « Падла».
Говоришь ей : «Оденься», -она смеется и курит Vok.
Ты б ее застрелил, конечно же, если б смог.
Спрятав глаза, думаешь : « Господи, что за дура?
И почему меня на ней так стремительно перемкнуло….???»

Она встает с подоконника, ты рывком прижимаешь ее к стене:
«Знаешь, я все это время хотел, чтоб ты просто сдохла в огне».
Кидаешь ее на диван, целуешь на раз, два, три …
И тут понимаешь – космос… он опять у тебя внутри.
наверх >>>

Родительский день

Ещё немного, и мы попадём в тиски
Совсем не нашей, просто чужой весны…
Прогнозы погоды будут вещать капель,
Но они никому не расскажут, где мы теперь,
Где наше небо, кто нас любил, растил…
Слушай, отец, я снова себя разбил,
Вывернул душу, вычистил позвонки,
Научился ночами не вздрагивать на звонки…
Улыбаться знакомым, пить, не пьянея, грог.
Только бессонница во мне растворяет смог
Этого города, этих пустынных дней.
Отец, может быть, ты расскажешь мне,
Кто я теперь?
Что же мне делать, папа, куда идти?
Этот мир для меня потушил огни,
Забил меня в чёрное, выжег на коже шрам,
И меня так тошнит от бульварных семейных драм.
Знаешь, я вспомнил ещё, что такое страх:
Это – когда седина расползается на зрачках
И стекает резной паутиной на самое дно,
Когда она доползёт до души, придётся открыть окно…
Чтобы не задохнуться.
Мне надо, мне надо проснуться…
Из этого мира – в иной,
Где ты ещё говорил со мной.

Прогнозы погоды вещают капель…
Метель…
Я тебе принесу георгины в родительский день.
наверх >>>

***

Нет ничего среди развален
Пустых разлук, земных страстей.
Скрипач заласкан и отравлен
чертовской музыкой своей.
Он словно вспомнил до деталей:
Тот снег и ночь, камин, цветы.
И тяжесть ложных оправданий,
как черный обморок воды.
наверх >>>

***

Автобус возле дома моего
Сверкнет огнями, тронется легко
И улица серебряной стрелой
От дома моего помчится в твой.
Поедет по садовому кольцу
С начала улицы к далекому концу.

А улица бела, как седина,
Как хитрая преграда пролегла,
И вечное движение людей
Между твоей квартирой и моей
Мелькает по садовому кольцу
С начала улицы к далекому концу.

Пойду к тебе по правой стороне
А ты полевой побредешь ко мне.
И ходим мы по улице одной
И все никак не встретимся с тобой.
Все ходим, как по чертову кольцу
С начала улицы к далекому концу.
наверх >>>

Мир

Мир груб
От дыма труб,
До зова губ.

Мир плох,
Как мглы покров,
Как горький вздох.

Мир тих,
Как первый стих,
Где плач затих.

Мир прост,
Как сонный мост,
Как след от слез.
наверх >>>

Маги

Когда кварталы веки прикрывают
Через окно ко мне приходят маги.
По комнате рисунки раскидают,
Перевернут черновики, бумаги.

Толпятся в коридоре и в прихожей,
Знакомы их привычки и ошибки.
Они на снег и на тебя похожи,
Лишь профили обманчивы и зыбки.

У них в глазах такая же безбрежность,
А я так долго от тебя скрываю,
Что к ним испытываю тягостную нежность,
И форточку всю жизнь не закрываю.
наверх >>>

***

Изменится век и природа,
Вчерашний весёлый пароль,
Города, обстоятельства, мода.
Первобытной останется боль.

И покажутся синими звезды,
Не исхожены, вновь далеки.
И в душе образуется остров
Очень острой земной тоски.

От того, что не та работа,
И не любит – хоть умирай.
От нейлоновой водки рвота,
На ремонте дорога в рай.

И в грядущих, заплаканных душах,
Будет, так же, бесится кровь.
Будут так же поэтов слушать,
И сонеты писать про любовь.
наверх >>>

Реквием

А он вышел из дома в предутреннее – хмурый город,
Пока не проснулись трамваи и светофоры.
Ему со вчера показалось, что зимний холод
В его сердце стал больше чем альпийские горы.
И, чтобы сравнять свой внутренний градус с внешним,
ему нужно конечно отправиться к заполярью,
поселиться на станции, стать «абсолютно здешним»
И каждый прожитый день завершится далью.
Далью, в которой вмещается айсберг в небо.
Далью, в которой нет больше лифтов и звонков с работы.
Где – то идут пароходы, летят самолеты где – то,
А он свое одиночество льет не спеша в блокноты.

Она просыпается, солнце стекает в окна.
За окном распустились цветы непослушной кистью.
Его нет в этой комнате, завтра – полгода ровно,
Ровно полгода, как не приходят письма.

А он пишет в блокноте: Привет, здесь такое лето,
Что если руки расправить, кажется будто крылья
Прорастают из самой спины, достают до неба.
И детские сказки становятся новой былью.

А он пишет: Привет. Я, наверное, скоро приеду.
Привезу тебе снег и немного полярной стужи.
Ты будешь кричать и ругаться, что к черту среду,
К черту пятницу, я тебе стал не нужен.

А он пишет: Пожалуйста, собирайся.
В этом городе нам никогда не прожить как птицы.
Я тебя умоляю. Ну же, давай – сдавайся!
Я тебе все равно не устану ночами сниться.

Она вновь просыпается, солнце стекает в окна.
За окном распустились цветы непослушной кистью.
Его нет в этой комнате, сегодня – полгода ровно.
Жаль, что с другой стороны не доходят письма.
наверх >>>

Колыбельная(погибшим детям Донбасса)

Баю, бай мой сынок, моя доченька.
Пусть будет спокойной для вас эта ноченька.
Вам через неделю было бы по два годика,
Только остановились ваши часики – ходики.

Баю, бай мой сынок, моя доченька.
Вы простите, что война до сих пор не окончена.
Что стучится, как прежде, в дома беда,
А вы спите, милые, в объятиях ангела.

Баю, бай мой сынок, моя доченька.
Пусть будет спокойной для вас эта ноченька.
Не разбудят не выстрелы, не собачий лай.
Скоро встретимся, деточки, баю, бай.
наверх >>>

***

А он, каждый вечер, как загнанный адский пес…
Покупает себе коньяк, лимон, у него невроз.
Это нужно лечить, хоть потом и болит голова.
И под ребрами зреет его космическая дыра.
После первой, ему, как правило, хочется закурить,
Он чиркает зиппо, вдыхает табак и мир начинает плыть.
Он плывет вместе с ним, как брошенный катерок
И сквозь дым понимает – пора поменять замок.

Ориэль усмехается: « Мне замки твои не преграда».
Наливает вторую рюмку, протягивает, сам выпивает залпом.
Гай глядит на него и думает: « Что за время»…
А космическая дыра под ребрами становится все чернее.

Говорит Ориэлю : « Ты ж вроде ангел, а носишь в кармане нож.
Пропадаешь ночами, утрами безбожно пьешь.
Ты чего привязался ко мне, у меня же нечего взять?»
Ориэль, допивает вторую бутылку: «Да я просто устал спасать».

Гай не знает, с чего это все происходит уже неделю.
Он встает, укрывает уснувшего Ориэля.
« Я конечно, как это все у вас происходит, не знаю.
Но если хочешь, сегодня я тебя поспасаю».

И дыра в нем медленно зарастает.
наверх >>>

Смерть

Смерть танцевала с метелями в феврале.
И на крышах в сыром апреле.
Ранним утром потом сообщали тебе,
что души любимые – улетели.

И сердце твое рвалось
словно слетела ось
с межреберных шестеренок.
Мир стал онемевше-звонок.

А ты думал, что милые,
вечны твои любимые.
А ты думал, что смерть
это то,
что можно на мониторе пересмотреть.
наверх >>>

***

Если смотреть снаружи на сонный город,
Кажется, что это все из другого мира.
У меня как будто нет сбоев в сердце – я снова молод,
И вовсе не четырехстенна моя квартира.

И ты, вовсе не спишь с другим в дорогом отеле,
А идешь по камням босиком по краю залива.
И капли моря и солнца остаются на хрупком теле,
А Баркентины вдали и Шхуны проходят мимо.

И такие у них паруса – как крылья.
И вонзаются точно в небо их мачты – шпаги.
Мы когда нибудь станем как все – просто звездной пылью,
А пока лишь на платье твоем заштормились маки.

Я смотрю на тебя и думаю: “Вот мы, бедные ,
Сколько на нас еще выпадет жизненно – острых драм”.
Ты смеешься, и шепчешь: ” Это, просто, милый, киты серые
В сердце твоем рвутся в бушующий океан”.

Я тебя никому не отдам,
Я тебя никогда не придам,
Но тут солнце встает из оконных рам…
наверх >>>

***

Я, говорит, ноябрьская собака.
Никому не нужен, никто никогда не ждет.
Истрепался подол и манжеты моего фрака,
И, взявшись за руку, никто со мной не идет.

Я себя ненавидел и от злости кидался в реку,
Вода была черной и сжимала меня в тиски.
А ты, как ребенок, радовалась первому снегу
И считала по дороге домой зеленые фонари.

Я искал себе новые города и женщин,
Пил вино мастерил бумажные корабли.
Но, с каждым прошедшим годом, я верю в себя все меньше.
А ты говоришь, что все еще впереди.

Я бросал тебя, кажется, с каждым приходом лета.
Ты всегда возвращалась и казалась еще нужней.
И теперь, на Казанском, под гул поездов и ветра
Ты стала тоской моей.
наверх >>>

Хлынет Май

И как бы я не старался, в доме моем не Май.
Ветер, слышишь, носиться между портовых свай,
За окном происходит октябрь, в октябре сны
становятся словно тучи серы и тяжелы.

Я искал в себе новую веру,но веры нет.
Я пытался играть на флейте, но звук немел.
И когда в моем городе по колено случился снег,
Я стал как и он в зеркале черно-бел.

Я себе говорил: ” Да ладно, придет весна.
Растревожит симфонии, мысли и с улицы голоса”.
Я себе говорил, что если глаза закрыть,
То можно представить и можно с тобою быть.

Сбыться, коснуться, присниться – такой мираж.
Я как мантру себе повторяю, что ты – мой край.
И когда ты вернешься под вечер, поднимешься на этаж,
В доме моем неожиданно хлынет Май.
наверх >>>

Свердловску

В этом городе детство осталось – вкусом полыни на пальцах.
Красный трамвай – по кругу, и можно весь день не встречаться.
Верхъисетский выходит к пляжу, два часа босиком по асфальту.
Нас было, наверное, двадцать, считая собаку Найду.

За высоким забором груши, остатки бывшего сада.
Можно разбить коленки, только бы не узнала мама.
На крыше так близко к небу, пора надевать фуражки.
Мы – капитаны нашей четырнадцатиэтажки.

Клуб “Эдельвейс” за школой,там учат общаться с камнем.
Мне 10, я буду – геолог, в поход завтра утром ранним.
В пять часов электричка приходит насквозь промерзлой…

Теперь в этом городе я
себя ощущаю так бессмысленно взрослой.
наверх >>>

***

Для Джека все дни бесконечны, он ждет ее на перроне.
Она же теряет дорогу, в то время как черные кони
Бегут по ржаному полю на встречу восходу.
Она обещала вернуться ближе к новому году.

Он пишет: “Есть люди, как люди, есть люди – бродяги.
у них вместо сердца и легких распускаются красные маки,
Они забывают про встречи, им снятся в порту корабли.
Я знаю, я понял, мне хочется – чтобы меня нашли.”

Она отвечает из Рима, из Праги, с просторов Тамани:
“Сегодня всю ночь идет снег, завтра красные сани
Помчат нас навстречу очередному незабываемому рассвету.
Подожди еще пару недель, я наверное скоро приеду.”

Он пишет: “Есть люди как люди, есть люди драконы.
Им шепчут песни ветра и горные склоны.
У них вместо сердца и лёгких космические огни.
Я знаю, я понял, мне хочется – что бы меня нашли.”

Она отвечает: “Послушай, прости меня милый.
Нам до встречи еще пережить нужно парочку милей…
Когда я ложусь на закате, мне снятся цветные сны.”

Джек идет на перрон, ему хочется, что бы его нашли.
наверх >>>

Лис

Лис приходил ночами, садился у головы.
Она закрывала глаза, Лис ей рассказывал сны:
“Это горы смотри, это бушующий океан,
Это матрос, сейчас он мертвецки пьян.

Это девушка у реки, набирает воду в кувшин,
У нее черноглазый муж и златоволосый сын.
Это торговец шелком, любитель старинных книг.
Между звёзд расстоянье всего лишь в один миг.

Если идти по дороге, обязательно будет дом.
С соломенной крышей и светом из всех окон.
Постучись,не бойся, хозяин откроет дверь,
Нальет не спеша вина, застелит тебе постель.

Эта женщина – твоя мать, а мужчина – седой отец.
Он чинит старый забор и уходит пасти овец.
Это пес у калитки,его звали, кажется, Джек.
Парень в черном камзоле чистит блистящий “Берг”.

Лис бежит, за ним вереница снов,
И туман, что не скроет его следов.

Ей слышется выстрел.
Лис говорит: ” Гроза.
Догарает на западе.
Не открывай глаза.”
наверх >>>

***

Я выходил на улицу, белый снег
Засыпал остановки и проходящие поезда.
Во мне было солнце и русло двух горных рек,
Ветер, что жжет ладони и паруса.

Я , через три перекрестка направо и сразу вверх,
По стареющей лестнице нес тебе те слова,
Что не мог говорить. И серый колючий мех
Прорастал все сильнее, лишая меня тепла.

Понимаешь, мне кажется я чужой.
Позабыл все пароли, явки и длинные адреса.
Каждый день я пытался не стать толпой,
Каждая ночь кошмаром лишала сна.

Понимаешь, мне кажется что зима
Не кончалась в округе минимум сотню лет.
Я принёс тебе книгу , в ней нет для зимы конца.
Я прошу допиши её, чтобы весна и свет.

Я боялся стучать, и просто смотрел на дверь.
В голове проносились секунды и голоса.
И когда ты открыла, случилась во мне метель
После стуж обнимающая города.
наверх >>>

***

Время быстро идёт.Мы теряем друзей.
Остаются лишь старые фото в альбомах.
И немая тоска с каждым годом сильней
Оставляет зарубки на наших погонах.
Мне казалось, что жизнь будет вечно со мной,
Но чем старше, тем чаще зовут на поминки.
И все чудится друг – у тебя за спиной,
А вокруг лишь немые чужие картинки.
Время быстро идёт, и все чаще один
Я брожу среди памяти старых развалин:
Вот ты куришь, смеешься, а вот мы летим.
И под нами весь мир так безумно отчаян.
Как обычно зима добавляет седин,
И немного осколков от зеркала Кая.
Мы становимся тише и больше молчим
Про ушедших друзей, в ожидании Рая.
наверх >>>

Дракону из детсва

А ты помнишь, в июле гроза, мы стоим под дождём,
Я ужасно боюсь, ты смеешься и думаешь: «Вот же трусиха».
«Ну, открой же глаза, ну смотри, наше небо разбито огнем.
Нас же двое». Но, все чего я хочу, что бы стало тихо.

А ты помнишь: нас горы встречали туманами и прохладой.
Я иду по шпалам, впереди голубо-зеленая бесконечность.
Ты кричишь: «Побежали»,- и словно взлетаешь с места, тебе наградой
Сердца мой стук, срывающийся на нежность.

А ты помнишь: поезд, вокзалы, я уезжаю, наверно, навечно.
Я не знаю, что там будет, может новая жизнь, может горе.
Ты говоришь: «Я не смогу поехать, но это все не конечно.
Я буду ждать тебя на этом самом перроне».
****
Мама кричит: «Успокойся! Не бывает Драконов на свете».
Я глотаю соленые слезы, застрявшие в горле.
«Понимаешь, таких друзей придумывают все дети.
Но ты уже взрослая, посмотри на свое отраженье».

Я смотрю и вижу: рыжие кудри, губы упрямо сжаты.
Глаза не хотят смотреть прямо только в сторону.
Значит, тебя я придумала. Значит, ты как игрушечные солдаты,
Просто сломался, может тебе оторвали голову?
***
Мне семнадцать, я еду в наш город на похороны.
Поезд как стрела возвращает в прошлое.
Вот наше фото с тобой, ну и что, что мы на нем нарисованы.
Знаешь, мне сказали, что ты – «невозможное».

Интересно, ты тоже вырос? Выше меня стал? Сильнее?
Не встречаешь? Наверное, ветер просто
Обронил мои письма. Я иду по знакомой аллее
И все внутри меня каменеет.
Неужели, это и есть быть взрослым?
***
Мне (так страшно вслух говорить) целых тридцать.
Я лечу, мне нужно успеть к закату.
Иначе опять все самое главное не случиться.
Иначе всему загаданному не сбыться.

«Хочешь, я поведу?» Впереди небо, позади море.
«Ну и где ты пропал?» « Я думал, что меня не бывает».
«Смотри это солнце, а это ржаное поле».
В поле черный Дракон к облакам взлетает.
***
И случилась в июле гроза, мы стоим под дождем.
Я ужасно боюсь, мне все кажется, я старею.
Ты смеешься: «Я понял! Я знаю! – Мы никогда не умрем»
«Ты моя бесконечная сказка и я в тебя неразверю».
наверх >>>

***

Я шёл к тебе так долго. Растерянный и мёртвый.
Привыкший получать в затылок – спину пули.
И мир весь рассыпался, как будто воздух – стекла.
И звезды не включались, как будто бы заснули.
Я шёл к тебе так долго. Секунды обрастали
Тягучими годами. Как осень в лесопарке
Я был насквозь простужен. И все вокруг не знали,
Что я, почти что умер, в своей зелёной парке.
Я шел к тебе так долго, без карты, направлений.
В груди молчало сердце, забыв, что нужно биться
Когда вдыхаешь воздух. Я шел, считал ступени,
Как вдруг ты написала, что хочешь быть, как птица.
Я шел к тебе так долго. Я шел из неоткуда.
Как зверь среди развален. Измученный ночами.
А ты лишь улыбнулась: «Мне кажется, ты – чудо».
И я увидел поле, заросшее цветами.
наверх >>>

Дуэль

Я чувствую себя чумой, такой протяжно безвозвратной.
Ты был мне солнечной тюрьмой, теперь свобода мне отвратна.
И набирая в тишине квадратных букв пустые строчки
Я жду: закончатся слова и превратятся в многоточки.
Я жду: ты выветришься весь, из каждой комнаты с картиной.
Из каждого окна на парк, где мы стрелялись так интимно,
Что листья превращались в прах . Нас недопонятых по барам
Встречало утро января.
Но алкоголя было мало
Чтоб эту зверскую тоску в нас растворить и мы шатаясь
В мобиле набирали код… С одним лишь заклинаньем “каюсь”.

***

А если зажать ту струну, что между лопаток по каждому позвонку, до размеров спирали?
Затянуть, закрутить и спаять, чтоб насмерть, Господи, что с нами станет?
А, ссори, мы не верим в Господа, только в чертей собственных под ребром
Третьим справа. И верим в то, что как ни кричи с закрытым ртом
Толку мало. Ты милая, это знала? Нет? Ну и ладно.
Наступает апрель, как не оденешься все нескладно.
А у меня дождь идёт с потолка, это я, наверное, просто пьян
От твоих каждодневных смертельных драм.
наверх >>>

***

И в этом чертовом апреле так не хватало сентября
Я был разбит на сотни пазлов, что собирались не в меня,
А в сотни лживых фотографий.
Я пил крепленое вино
И понимал, что очень скоро уйду на дно.
А ты?
Ты в другой вселенной (и это вовсе не шутка).
Встаешь рано утром, пьешь кофе.
Метро?
Маршрутка?
Останешься дома?
Слушай, у меня здесь такое лето!
Стаями гонит ветер птиц в предзакатное небо.
Мне бы просто сидеть с тобой рядом (если хочешь молча).
Все самые страшные наши сказки приходят
(как правило) в полночь.
Встают у края дивана, колят затылок тупой иглой.
Милая, мне не то что бы страшно, но
Можешь побыть со мной
До рассвета? Всего лишь пару часов, больше чем сто минут .
Мне так хочется задохнуться
от
прикосновения твоих губ.
Связать все мосты и дороги и двери и провода –
проволокой медной.

Но мне не суметь никогда пройти сквозь разлом
Между
Твоей
И
Моей
вселенной.
наверх >>>

Алисе

Здравствуй Космос мой, я пишу тебе из другой вселенной.
У меня здесь дождь и кажется все бесцельно.
Я встаю по утрам, бегаю с ветром на «Кто быстрее».
Пока бегу, думаю: стала ли ты взрослее?
Тоньше? Слаще? Глаза все так же лучисты?
А у нас горы до неба и реки быстры.
Красный трамвай по кругу – я бегу с ним вровень.
У каждого вдоха – выдох, в каждом слове – корень.
В каждом живущем – стержень. Я же, как дуэлист.
И все, что было во мне – черной золой на лист.
Буквами-строчками.
«Гребаный рифмоплет.
Сам никого не любишь,
но сердце
словами твоими – рвет».
Меня, то же рвет, только от того, что как не крути,
Нескончаемы от зари до зари дни.
Кофе в турке – больше смола.
И нет ничего бездоннее дна
До которого я нырнул.
В голове гул.
Мне снятся кошмары-сны.
В них
ты кричишь: «Идиот – живи!»
И что? Вот смотри!
Я разве жив?
Лишь буквы на языке звонки.
Но не собраны до сих пор в слова
Все твои и мои
осколки.
наверх >>>

На дно

Снега столько, что некуда больше прятаться.
Боли столько – что мой превышен порог.
И демоны по ночам все сильнее шипят и скалятся,
Чтоб я проснуться уже не смог.

Приходи ко мне поздно вечером.
Посмотреть на меня изувеченного.
Приходи ко мне, приноси бухло.
Что бы на дно, на самое дно…
Тонуть, не смыкая глаз.
Только это опять не про нас,
А про то, что на кухне газ…
и про то, что каждый проклятый раз,
его выключить нету сил…
И все те… которых я так любил –
на дно, на дно – падали вместе со мной,
но не выплыли, а я идиот – живой.
И время кромсает память мою на дни.
Если тебе, вдруг захочется, закури.
Только помни на кухне газ…
На дно,
На дно…
Не закрывая глаз.
наверх >>>

Колыбельная для Океана

Баю – баю мой океан, я с тобой:
Весенним ветром или протяжной волной.
Баю – бай океан мой,
я скоро стану золой.
Или, может,
просто тебе приснюсь.
Я уже
почти
не
боюсь.
Я уже почти…
Почти добежал до ворот храма
Где ты меня по утрам встречала.
Колокольчики, свечи …
Я каждую ночь как проклятый там,
Где ты и где я.
И где наш океан.
Баю – баю,
Глаза закрывай.
Баю – бай,
Возле Храма
Меня
встречай.
наверх >>>